Читать интересную книгу Зло именем твоим [СИ] - Александр Маркьянов

Саргорд повернулся, чтобы отдать приказ — и увидел на холме человека, и этот человек целился в них из гранатомета.

— О, Аллах, за что ты нас караешь?! — закричал саргорд

Человек с гранатометом выстрелил — и саргорда бросило куда-то во тьму.

Вертолет Ясур-2000

Объект Имам Али

Район Тебриза

Израильский десантник снова пробился к вертолетной кабине, где экипаж вертолета был буквально на иголках. Два раза на них выскакивали моторизованные скоростные иранские патрули — но оба раза десантникам удавалось отбить атаку до того, как кто-то из иранцев успевал прицелиться в стоящий на земле вертолет из гранатомета. Рано или поздно — их везению должен был прийти конец.

— Подъем, поднимай машину! Коридор пробит!

На горизонте полыхало белое зарево

— Какой курс?

— Сто двадцать!

— Ты охренел! Там зенитные установки на каждом шагу!

— Там наши! Коридор пробит, поднимай машину!

— Черт бы вас побрал, ублюдков!

Вертолет поднялся тяжело, покачиваясь в воздушных потоках, ручка управления была тоже тяжелой. Казалось, что вертолет не хочет лететь туда, навстречу пламени, он все понимает, как живой.

— Бортстрелкам готовность!

— Есть левый борт!

— Есть правый борт!

— Есть корма!

— Идем на предельно малой. Прокладывай курс!

— Держу, Рафи. Давай левее… там, кажется, есть ложбина! Проскочим.

Едва не обдирая брюхом ветки местного, жесткого и колючего кустарника, Ясур-2000 устремился по направлению к ярко разгорающемуся пламени. Пулеметные установки не были подавлены полностью, местность была нашпигована гранатометчиками, оставалось надеяться только на себя!

— По фронту! Ракетчик по фронту!

Неизвестный солдат, скорее всего молодой басидж, еще пацан — поднялся из зарослей кустарника, это было видно на приборе ночного видения. Видно было и то, что у него на плече гранатомет РПГ-7 и он целится им прямо в летящие на него вертолет.

Ни влево, ни вправо, ни вверх — уже бесполезно.

— Держитесь!

Вместо того, чтобы попытаться набрать высоту — пилот увеличил скорость, вертолет несся прямо на стрелка.

— Твою ма-ать! — закричал по-русски штурман, он не был русским, но хорошо помнил, как ругался в таких случаях отец.

Фигурка стрелка окуталась пламенем и… вертолет пронесся над ним. Забухал кормовой станковый пулемет, обрабатывая место, где все еще был дым.

— Черт, что…

— Повреждение. Носовой локатор поврежден.

— Критическое?

— Нет, перехожу на дублирующую схему.

— Господи, у нас в носу граната!

Это и в самом деле было так — взрыватель ракеты РПГ не успел взвестись, и она воткнулась в нос израильского вертолета подобно копью. Ни один вертолет, кроме этого старого Сикорского — не смог бы пережить подобное.

Они увернулись еще от одной ракеты — и наконец, увидели зеленый, фосфоресцирующий дым…

— Вертолет! Вертолет!

Несколько израильтян заняли позицию на холме, держа огнем на расстоянии боевиков иранской революционной гвардии, пытающихся наступать от подземного комплекса.

— Приготовиться!

Они знали что будет — вертолет сбросит им веревочную лестницу и как только последний зацепится за нее — пойдет назад, в сторону Ирака.

Один из израильтян по имени Гад бросил пулемет и побежал по холму вниз, к горящим машинам.

— Куда! Назад! Назад!

— Мы должны забрать своих!

— Нет времени! Нет времени, что ты творишь?!

— Тогда улетайте без меня! Я останусь тут!

С вертолета сбросили веревку. Гад, добежав до машины, где нашел свою смерть командир израильской группы и трое его сослуживцев, сорвал куртку, начал сбивать ею уже мутное, чадное, горящее из последних сил пламя.

— Черт бы тебя побрал!

— Командир, вертолет! Вертолет!

— Держите его!

— Сдай чуть вперед!

Нервы у израильского пилота сдали окончательно

— Да вы что, охренели, мать вашу?! — он выкрикивал все новые и новые ругательства на десантника, сунувшегося в кабину — нас сейчас второй раз ракетой подобьют и все тут останемся! Все тут останемся!

— Там человек! Наш! Он живой!

— Да…

Пилот подал машину вперед, вниз, с люка в полу и с задней аппарели летели спасательные тросы, чтобы попытаться прикрепить тела.

— Ниже! Ниже!

— Я не могу ниже! Мы разобьемся!

Ракета РПГ, пущенная от открытых настежь врат, ведущихся в царство Аида, пролетела левее вертолета, ей ответил пулемет с левого борта.

— Куда?

Двое израильских солдат спрыгнули вниз без веревки, каким-то чуджом привязали к веревкам тела. Потом потащили к свисающей из брюха лестнице наглотавшегося дыма, с обожженными лицом и руками Гада. Каким-то чудом прицепились к лестнице.

— Все! Уходим! Уходим!

— Поднимай их! Поднимай!

Вертолет начал смещаться влево, разворачиваясь, оставшиеся в живых израильтяне втаскивали на борт живых и мертвых.

Но это было еще не все — потому что вышедший к объекту боевой вертолет иранских ВВС уже засек цель…

Объект Имам Али

Воздушное пространство

Капитан ВВС Израиля Давид Абрамсон.

В последний момент, воздушный кудесник из Хеврона Давид Абрамсон — все-таки успел рвануть на себя рычаг катапульты. И вылетел из машины в облаке пламени — в F15 почти одновременно попали сразу ракета с наземного ЗРК Роланд и очередь с иранского Миг-29. Это было все, чем располагал иранский ас — и он не промахнулся.

Пиропатроном Давида отбросило от самолета, и тут дрогнул взрыв и кресло с намертво пристегнутым к нему пилотом закувыркалось в воздухе как лист, осенним ветром несомый. Еще бы немного, секунда, если бы не доля секунды — и ракета достала бы его, и сейчас он догорал бы в обломках своей стальной птицы на безымянном склоне тебризского нагорья — а в газете, если конечно останутся в живых те, кто должны ее выпускать — появится его траурная фотография и краткая биография: родился, учился… мечтал.

Нет, хрен вам!

Капитан Абрамсон чуть пришел в себя от того, что его шарахнуло воздушной волной от пронесшегося рядом Мига — иранский летчик спешил убраться от разверзшегося на земле ада, потому что зенитный снаряд своих и чужих не разбирает.

Лучше бы он в себя не приходил…

Он катапультировался ниже нижней кромки облаков… он никогда не любил летать так, чтобы скрываться в облаках, от радара не скроешься, а видеть то, что происходит внизу было необходимо. Рывок парашютной системы — парашют в данном случае входил в состав кресла и удерживал в воздухе не только его, но и катапультируемое кресло — привел его окончательно в себя, и капитан смог полюбоваться на то, что творилось внизу.

Он вспомнил бабушку. Бабушка приехала в Израиль откуда-то из-под Киева, и очень любила готовить дома, а маленький Давид поэтому любил проводить время у бабушки. Когда он что-нибудь умудрялся натворить — например, сломать дверку шкафа или привязать банку к хвосту бедняги кота — бабушка всегда говорила: "Давид, Давид, что ты опять натворил…". Он почему то хорошо вспомнил именно это.

Натворил он и в самом деле — много чего.

Он заходил на цель не с запада, как можно было бы ожидать — а с востока, потому что американские инструкторы научили его всегда появляться над целью с неожиданной стороны. За время, прошедшее с того момента, как он нажал кнопку и бомбы ушли к земле до того момента, как в самолет врезалась ракета — самолет пролетел почти что два километра… может немного меньше, может больше. Поэтому он падал не в само пламя, пламя было у него за спиной — но его все равно было видно. Зловещее белое зарево подсвечивало его со спины, и даже здесь, на высоте он чувствовал жар, исходящий от эпицентра, от того места, куда попали его бомбы. Этот жар навел его на мысль, что от его бомбы сдетонировал атомный заряд и сейчас ему лучше просто отстегнуть ремни и сигануть вниз… но почт сразу ему пришло в голову, что если бы сейчас сдетонировала атомная боеголовка, то он бы сейчас летел вниз невесомым белым пеплом, поджаренный на гриле с температурой несколько тысяч градусов Цельсия. И все равно — от пульсирующего зарева, от белого, почти прозрачного света, исходящего из-за спины — становилось страшно.

Становилось страшно и от огненных струй, которыми иранские зенитки полосовали ставшее в один миг враждебным небо. Он, летчик, пилот истребителя-бомбардировщика знал, что рано или поздно ему придется пройти сквозь это, направить самолет в огонь и пройти через него. Но сейчас было все по-другому… это раньше пилоты штурмовиков летели через град свинца, это раньше пилоты бомбардировщиков ложились на боевой курс, окруженные черными облачками разрывов дальнобойных зениток — и нужно было, чтобы не дрогнула рука, иначе весь вылет впустую. Сейчас все происходит быстро — настолько быстро, что ты даже не успеваешь испугаться. Ты подлетаешь к объекту на скорости тысяча с лишним километров в час и какие-то парни внизу подсвечивают тебе цель. Ты сбрасываешь бомбы, говоришь "Йо-хо-хо" и летишь дальше, обгоняя собственный звук. Или ракеты… их ты вообще запускаешь вне зоны действия ПВО и твоя работа превращается в работу простого воздушного извозчика: вышел в заданную точку, нажал кнопку, отправил ракету в полет и летишь домой. А если ты напортачил — то обычно даже не успеваешь испугаться, зенитная ракета сделает все быстро и безболезненно. Но он никогда не думал, что ему придется вот так вот висеть под стропами парашюта в безжалостно расстреливаемом из стволов всех калибров небе.